Мизантроп Ларс фон Триер известен тем, что снимает противоречивые и полярные фильмы, и его четырехчасовой секс-эпик «Нимфоманка» 2013 года, состоящий из двух частей, не стал исключением. Фильм начал набирать обороты, когда была выпущена серия постеров с изображением «О-лица», на которых главные звезды были изображены на пике оргазма (со вкусом) обнаженными. По мнению журнала One Room With a View, «Нимфоманка» стала «самым сексуально откровенным фильмом в истории мейнстримного кино». Сначала оба тома «Нимфоманки» получили рейтинг NC-17, но в итоге были выпущены без рейтинга MPAA — в основном потому, что в них были показаны несимулированные сексуальные сцены (с дублерами тел). 

Эротическая одиссея фон Триера начинается с того, что обаятельный пожилой холостяк по имени Селигман (Стеллан Скарсгорд) находит в переулке избитую Джо (Шарлотта Генсбур). Он забирает ее домой, чтобы ухаживать за ней, и она рассказывает историю своей жизни в качестве нимфоманки. Селигман — идеальный человек, чтобы выслушать ее без осуждения, потому что он асексуальный девственник; его целомудрие позволяет ему анализировать рассказы Джо с умом и проницательностью, часто связывая их с различными теоретическими идеями. 

Основные моменты сексуального пути Джо показаны через флэшбэк: от ее пробуждения в юности до кризиса, когда она перестала испытывать удовольствие. Джо борется с мыслью о том, что ее нимфомания делает ее плохим человеком, но Селигман уверяет Джо, что ее либидинозный аппетит не подвергался бы критике со стороны общества, если бы она была мужчиной. В течение четырех часов Джо сближается с Селигманом и не стесняется рассказывать о своих внутренних переживаниях и чувстве вины из-за неутолимого сексуального аппетита; она может по-настоящему выложить ему все, потому что он — беспристрастный слушатель. Это приводит к потрясающей концовке, которая перечеркивает все наши представления об одном из персонажей.

Селигман полностью меняется

После того как Джо закончила рассказывать свою историю, она решает лечь спать. Ночью, пока она спит, Селигман возвращается в ее комнату без штанов, садится на кровать, приподнимает покрывало, обнажая Джо, а затем начинает ублажать себя, пытаясь изнасиловать ее. Джо просыпается в шоке, и фильм переключается на черный цвет, когда она тянется за пистолетом.

Мы слышим, как Селигман пытается оправдать свои действия, говоря: «У тебя был секс с тысячами мужчин», затем раздается пронзительный звук выстрела — предположительно, убивающего Селигмана, — после чего Джо поспешно собирает свои вещи и покидает квартиру.

Во время долгих рассказов Джо о ее жизни Селигман был мягким и вдумчивым голосом, дающим взгляд со стороны на некоторые из ее худших проступков. В то время как большинство общества презирало ее, Селигман предлагал сочувствие и возможное искупление; благодаря ему Джо чувствовала себя в безопасности, и между ними завязались нежные отношения, за которые зрители тоже переживали. Джо даже признается Селигману, что он — первый настоящий друг в ее жизни. Тупая сила мрачного финала вызывает ярость и разрушает отношения, на построение которых Джо и Селигман потратили весь фильм. Через мрачную финальную сцену «Нимфоманки» фон Триер делает грандиозное заявление о том, что мужчины все одинаковы и всегда будут стремиться использовать женщин в своих интересах.

Ларс фон Триер делает циничное заявление о мужчинах

Когда Селигман напоминает Джо, что у нее «был секс с тысячами мужчин», он ссылается на устойчивое убеждение, что женщины, которые активно испытывают желания и действуют в соответствии с ними, — «шлюхи». Он лишает Джо всякой самостоятельности и просто предполагает, что она будет заниматься сексом с кем угодно, потому что у нее уже было множество партнеров. Несмотря на то что Селигман выслушал ее историю и проникся ее эмоциональным настроем, он не извлек из нее ничего, кроме того, что у нее богатая сексуальная история и это дает ему право использовать ее в своих интересах. Какое значение имеет еще один партнер, если она уже переспала с кучей других мужчин? 

Концовка «Нимфоманки» неожиданна и утверждает, что мужчины коварны от природы; это жестокий удар по шутке о том, что мужчины — всего лишь озабоченные хищники, которые чувствуют себя вправе распоряжаться женским телом. В некотором смысле финал перекликается с предыдущей сценой, в которой Джо сочувствует педофилу, когда их разговор о детях поднимает его подавленные чувства. Селигман погрузился в интеллектуальные занятия и так долго избегал общения с людьми, что столь интимные, подробные рассказы о сексуальных подвигах Джо могли пробудить в нем любопытство и вновь пробудить похороненные им сексуальные желания. Финальная сцена демонстрирует сексуальный переход между двумя главными героями; к концу Джо отказывается от своей гиперсексуальности, а Селигман перенимает ее. В конечном итоге Селигман — такой же мужчина, как и все остальные, и не может противостоять своим внутренним плотским потребностям.

Скарсгорд рассказал Slate, что тоже не ожидал такой жесткой концовки:  

И когда я прочитал сценарий, то подумал: «Вот это да, какое разочарование». Это действительно печально, потому что, во-первых, это говорит о том, что Селигман не совсем понял. Вы думаете, что в ходе этого процесса он чему-то научился, но, очевидно, он научился недостаточно. Так что это грустно, но есть и чувство: «О, Ларс. Ты просто не хочешь, чтобы люди чувствовали себя хорошо». Конечно, не может быть счастливого конца, когда все решено, потому что это противоречит его природе. Как только тебе кажется, что ты понимаешь, о чем идет речь, он начинает тебя трахать. И он это делает».

Ошеломляющий финал отражает увлеченность фон Триера самыми худшими проявлениями человечности и его склонность к манипулированию аудиторией. Его мрачная концовка обрушивается, как кувалда, чтобы уничтожить откровенную и сочувственную динамику Джо и Селигмана. Предательство Селигмана подразумевает, что мужчинам свойственны животные желания, которые невозможно контролировать, и они не способны преодолеть их; оно также напоминает зрителям, что даже добрые, любящие мужчины способны на изнасилование. Женщины же, напротив, безжалостно отвергаются обществом. Финальная сцена «Нимфоманки» занимает более феминистскую позицию, иллюстрируя, что никто не имеет права прикасаться к женщине, которая не хочет, чтобы к ней прикасались, — независимо от количества сексуальных партнеров, которые у нее были.