Инди-фантастика «Мой создатель», снятая режиссёром и сценаристом Гэвином Розери, переносит зрителя в 2038 год. Главный герой Джордж Олмор (Тео Джеймс) работает в уединении над созданием искусственного интеллекта, максимально приближенного к человеческому. Его цель — воссоединение с умершей женой, и на этом пути он уже создал две экспериментальные модели роботов. Однако риск провала высок, а сам эксперимент всё больше становится вопросом жизни и смерти.

В телефонном интервью для Collider британский актёр Тео Джеймс рассказал, что его привлекло в проекте, как работа с актёрами в роботизированных костюмах повлияла на его игру, и какие эмоции вызвала у него неожиданная концовка фильма. Также он объяснил, почему считает, что «Сандитон» должен был остаться одноразовой историей, и поделился мыслями о том, почему он избегает крупных блокбастеров, предпочитая разноплановые роли.

О фильма «Мой создатель» и философских вопросах

— Когда вам предложили эту роль, что вас заинтересовало больше всего?

— Было два момента. Во-первых, мне понравилось, что фильм поднимает экзистенциальные вопросы: что такое душа? В какой момент машина становится человеком? Эти темы часто обсуждаются в научной фантастике, но я нахожу их невероятно увлекательными.

Во-вторых, меня впечатлило, насколько детально Гэвин продумал свою вселенную. Он фанат жанра и очень внимателен к деталям. Например, когда мы встретились, он показал мне рендеры всех роботов — от первой модели J1 до J3. Он даже год пил из чашки с логотипом компании Archive, чтобы на съёмках она выглядела естественно изношенной. Это может показаться мелочью, но такие вещи внушают доверие к режиссёру.

О взаимодействии с роботами на съёмочной площадке

— В фильме вы большую часть времени общаетесь с роботами. Насколько это было сложно?

— На самом деле, нет. Все костюмы для роботов были не просто реквизитом — в них находились люди. Например, J1 управлял Крис Шуберт, который сам по себе является дизайнером декораций. Внутри костюма было жутко жарко и неудобно, но благодаря этому робот не выглядел безжизненным.

Были забавные моменты: например, у Криса был iPad-контроллер, который издавал небольшие механические звуки. Я мог разговаривать с ним, и он отвечал мне, пусть и с задержкой. Это придавало сценам реалистичность и помогало актёрской игре. В отличие от съёмок с зелёным экраном, где ты просто говоришь в пустоту, здесь была настоящая химия.

О финале фильма

— Что вы почувствовали, когда впервые увидели финал «Моего создателя»?

— Мне он очень понравился. Он многое объясняет в предыдущих сценах, заставляя зрителя переосмыслить всю историю. В этом смысле фильм немного напоминает «Луну» (Moon), в работе над которой Розери тоже участвовал.

Финал очень грустный. Это история одиночества, из которого герой так и не выбирается. Он пытается воскресить душу умершего человека, но при этом теряет свою. В фильме есть идея, что после смерти остаётся нечто — будь то электронные импульсы или что-то другое. Мой создатель— это попытка связать жизнь и смерть, показать этот переход.

О «Сандитоне» и неожиданных финалах

— Многие зрители хотели продолжения «Сандитона». Вам не жаль, что сериал так и не получил второй сезон?

— Наоборот, я изначально считал, что это должна быть законченная история. Когда я читал сценарий, меня привлекло то, что это не просто классическая адаптация Остин, а более современный взгляд. В сериале есть сюжетная линия мисс Лэмб, показаны темы женской независимости и сексуальности — всё это сделано красиво и ненавязчиво.

Что касается финала, мне было интересно сыграть историю, которая не заканчивается «и жили они долго и счастливо». Это делает её более реалистичной. В конце концов, если бы в то время у вас был огромный финансовый долг, единственным выходом было бы выгодное замужество. В этом есть что-то жестокое, но правдивое.

— Сейчас многие обсуждают два сериала — «Сандитон» и «Нормальные люди». Оба заканчиваются не так, как хотелось бы зрителям. Это хорошо или плохо?

— Думаю, это прекрасно. Мне очень понравились «Нормальные люди», и мне кажется, что их финал был правильным. Он оставил зрителя не в привычном удовлетворённом состоянии, а в задумчивости.

О выборе ролей и будущем кино

— Вы сыграли во многих разных проектах — от блокбастеров до небольших инди-фильмов. Есть ли что-то, что вам хотелось бы попробовать?

— Мне нравится пробовать новое. Я начал с крупных франшиз, но затем решил уйти в другое направление. Хотел бы сыграть реального персонажа в художественной интерпретации — я большой фанат истории.

А если говорить о жанрах, то мне всегда нравилась олдскульная научная фантастика, вроде «Бегущего по лезвию». Меня привлекают миры, которые выглядят физически реальными, где можно потрогать стены, нажать кнопки. Я люблю, когда технологии ощущаются тактильно, а не сводятся к просто «свайпу по экрану».

— Вы сознательно избегаете блокбастеров?

— Скорее, мне хотелось попробовать что-то новое и почувствовать себя более вовлечённым в творческий процесс. В крупных проектах ты зачастую просто часть большой машины, а в независимом кино можешь быть сопродюсером, участвовать в создании истории.

— Как вы планируете работать в новых условиях пандемии?

— Пока трудно сказать. Мы только начали показы моего спектакля в Вест-Энде, когда мир закрылся. В Великобритании театры, скорее всего, ещё долго не восстановятся. Съёмки в Европе уже начинают оживать, но в США ситуация сложнее. Все надеются, что осенью индустрия оживёт, но прогнозировать что-то трудно. Мы думали, что это всё продлится пару месяцев, а теперь, возможно, мир не вернётся в прежнее состояние до 2021 года.

Так что пока всё остаётся загадкой.